Александр Щелоков - Переворот [сборник]
Майор Латышев и полковник Старцев, встретившие Ньюмена в аэропорту, без затруднений говорили по-английски, но за всю дорогу ни один из них даже намеком не коснулся предстоящего дела. Разговор был скорее данью вежливости и предназначался для того, чтобы скоротать время. «Как долетели, мистер Ньюмен? Вы впервые в Советском Союзе? Конечно, мы постараемся показать вам Москву, но не сейчас. Как вы смотрите на то, если вас разместят не в отеле, а в резиденции? Спасибо, мистер Ньюмен. Мы тоже считаем, что так будет лучше».
Город несся навстречу, удивляя протяженностью своих улиц. «Много зелени, — отмечал про себя Ньюмен, не давая фактам оценки. Он только регистрировал увиденное и запоминал его. — Почти на каждом перекрестке милиция. Машины в городском потоке чистые. Троллейбусов больше, чем автобусов. Дорожное покрытие подношенное». Что перевесит в итоге — плюсы или минусы, покажет время.
У площади Маяковского транспортный поток замедлил движение. Машины напирали одна на другую, притискивались плотнее к тем, что оказались впереди. Из боковых улиц справа, нахально ломая порядок, выезжали такси и черные «волги». Пробка рассосалась только у метро, когда часть потока у ресторана «София» плеснула и полилась налево на Садовое кольцо. Ньюмен без особого интереса взглянул на памятник. Мрачная тяжелая фигура не произвела на него впечатления, и он снова стал смотреть вперед. У Советской площади заметил еще один монумент — всадника на высоком черном пьедестале. Отметил, что прохожим, должно быть, лучше всего удается разглядеть подбрюшье коня и его жеребячьи принадлежности, чем все остальное, ради чего ставилась скульптура. «Юрий Долгорукий», — пояснил майор Латышев, проследив за взглядом гостя. «Полководец?» — поинтересовался Ньюмен, слышавший о пристрастии русских к своим военачальникам. «Судя по мнению очевидцев, — ответил с усмешкой полковник Старцев, — сей муж увлекался не столько делами ратными, сколько женским полом. Тем не менее сумел основать Москву». — «О-о», — сказал Ньюмен, и они засмеялись вместе.
Машина тут же рванулась в правый ряд, прижимаясь поближе к тротуару. Шофер готовился сделать поворот направо, на улицу Огарева. Перед собой Ньюмен увидел серое здание с огромным глобусом над входом. Это было первым свидетельством мировых притязаний Москвы, и он с интересом вглядывался в прозрачный шар. Но тут же хитроумный майор опроверг догадку. «Центральный телеграф, — пояснил он. — И международный телефонный узел». Ньюмен утратил интерес к глобусу, поскольку его наличие на таком учреждении было оправданным. «Обратите внимание на здание справа, — предложил Старцев. — Цоколь красного гранита имеет свою историю. Этот камень Гитлер приготовил для памятника победы над Россией. Мы пустили его на жилое здание». Ньюмен с интересом взглянул направо и профессионально отметил про себя номер дома — «9».
В холле министерского здания, куда они прошли, миновав молоденького милиционера, было торжественно тихо и мра-морно. Втроем прошли по длинному коридору и вступили в кабинет генерала Волкова, о фамилии которого Старцев предупредил Ньюмена заранее.
Генерал Волков произвел на Ньюмена приятное впечатление. Высокий, худощавый блондин в отлично сшитом костюме — сером с легким металлическим блеском, с энергичным загорелым лицом и легкой сединой на висках, он, казалось, сошел с рекламных страниц американского журнала мод. Ньюмен не часто встречал русских в таких количествах, как сегодня, и потому судил о них больше по портретам политических деятелей. Считал, что это в основном люди круглолицые, полные, с выражением масляной сытости в глазах, ленивые и самодовольные, прячущие хитрость и подозрительность за показным добродушием. Еще больше поразило Ньюмена то, что третий человек, встреченный им в Москве, превосходно говорил по-английски. Сам Ньюмен знал всего пять русских слов: спутник, водка, перестройка, гласность и давай-давай. Хотя последнее слово можно было считать за два, Ньюмен не допускал приписок и считал его в единицу. Поначалу Ньюмена несколько резанула откровенная манера разговора, которую предложил генерал Волков, но после некоторого размышления он принял ее как должное.
— Прошу понять меня правильно, суперинтендант, — сказал генерал, когда они расселись и перед каждым появилась чашечка кофе, — мы не ведем досье на британских офицеров полиции. Но когда нам стала известна фамилия человека, который к нам приезжает, мои ребята собрали газетные и журнальные публикации, в которых встречалось ваше имя. Мы знаем, что на вашем счету задержание руководителя героинового синдиката Бен Али. Вы блестяще провели дело по выявлению транспортных маршрутов кокаина из Колумбйи в Британию. Познакомились мы и с другими делами. Не станем выяснять, насколько наши знания точны. Газетные публикации часто искажают события. Однако главное — результаты говорят в вашу пользу. Нам приятно, что придется иметь дело со специалистом высокого класса. Очень приятно.
— Спасибо, генерал, — ответил Ньюмен с улыбкой. — К моему сожалению, я собирался в поездку так стремительно, что не сумел сориентироваться, с кем мне придется иметь дело. Я даже сейчас не представляю, где я. Это Лу-бьян-ка?
— Нет, мистер Ньюмен. Это не Лубянка. Тем не менее вам будет предоставлена возможность там побывать. Дело, которое мы ведем, касается безопасности сразу двух стран — СССР и Великобритании…
Генерал Волков в общих чертах изложил суть дела, связанного с появлением на советских железных дорогах контейнера, предназначенного для перевозки через Ленинградский порт в Англию.
— Если вы не против, мистер Ньюмен, — предложил полковник Старцев, — мы прямо сейчас можем проехать на товарную станцию. Именно там находится груз. Задерживать его не в наших интересах.
И снова гонка по городу под двумя красными мигалками. На этот раз они не раздражали Ньюмена. Он ощущал в себе привычную напряженность, которая возникала всякий раз, когда предстояло настоящее полицейское дело,
Груз, снятый с платформы, стоял на площадке, огражденной от чужих взоров высоким дощатым забором. Ньюмен обошел контейнер со всех сторон. Это был массивный прямоугольный ящик, сшитый из листовой стали и окрашенный в серо-голубой цвет. На торцевой части черными буквами были обозначены реквизиты:
MMMU 009480 SUX2210
Суперинтендант вынул из бокового Кармана записную книжку и старательно переписал в нее данные с контейнера. Потом отошел в сторону, отстегнул крышку чехла фотоаппарата и сделал несколько снимков. Окончив, аккуратно застегнул чехол. Вернулся к контейнеру. Постучал согнутым пальцем по его стенке. Сталь отозвалась тупым гулом. Снова обошел контейнер, будто измерял его шагами. Потом, обращаясь к Старцеву, сказал:
— Меня интересует документация, связанная с грузом.
— Что именно, мистер Ньюмен?
— Начнем с главного.
— Что они считают главным? — вполголоса спросил Старцев Латышева.
— Думаю, экспортную лицензию. Именно в ней дается подробный перечень отгруженного товара. Несоответствие номенклатуры и количества груза с лицензионными записями ставит под сомнение законность транспортировки.
Сказав это, Латышев поставил ногу на колесо автопогрузчика так, чтобы она согнулась в колене, положил на нее кейс, открыл его и достал оттуда нужную бумагу.
Ньюмен взял лист, развернул и быстро просмотрел, демонстрируя умение ориентироваться в подобных документах.
— Товар застрахован?
— Безусловно, — ответил Латышев. — Но страховка чисто символическая. Инвентарная ведомость, в которой номенклатура груза совпадает с той, что указана в экспортной лицензии, не дает возможности высоко оценить перевозимое. Тем не менее формальности соблюдены.
Старцев с удовольствием отметил, что Латышев свободно владеет предметом, и англичанин тоже видит это.
— Позвольте вас заверить, мистер Ньюмен, — сказал Старцев, — мы подошли к делу достаточно серьезно. Наши люди изучили путь следования груза — не вероятный или предполагаемый, а реальный. То есть маршрут, по которому наркотик проследовал до погрузки в контейнер в Хайратане. Нам известен первоначальный пункт, откуда груз двинулся. Выяснили его отправителя. Не фиктивного, что указан в транспортных документах, а того, чье имя даже не упоминается. Мы разобрались, кем и когда лицензия выдана. Установлено, что в ней подлинно, что фиктивно. Докопаться в короткий срок до всего было не так уж просто. Все же выяснили, что две печати и факсимиле трех подписей чиновников — подделка.
Ньюмен удовлетворенно кивнул. Он не ожидал, что дело здесь делается со скрупулезностью, которая свидетельствует о высоком профессионализме. С тем, как ведется розыск русскими, Ньюмен никогда не сталкивался. Первые впечатления оказались самыми благоприятными. Он не видел ничего, что могло бы насторожить, и радовался этому. С такими людьми можно было сотрудничать.
